О сборнике рассказов Владимира Сорокина «Моноклон»

Однажды осенью на Киевском вокзале и прилегающей к нему местности наблюдалась впечатляющая картина: сотни жизнерадостных юношей и девушек, заполнив разного рода платформы и вестибюли, возбужденно топтались, перекликались, смеялись, в нетерпеливом и радостном ожидании чего-то важного и грандиозного… Ребята делились на группы, обозначенные табличками с надписями «Владимир», «Калуга», «Серпухов», «Гусь-Хрустальный».

Кое-кто из них, видимо, отбившись от своих групп, бестолково метался, ничуть при этом не унывая. Радушные милиционеры при входе на станцию приветливо подсказывали прибывающей молодежи, куда следует прикладывать транспортную карточку и между какими турникетами проходить. Ощущение какого-то оглушающего праздника, глобального и тяжелого, словно дорожный каток, украшенный свадебными лентами, плющило каждого прохожего, оказавшегося в это время на Киевской. Происходило нечто странное, но очень торжественное.

Футбольных фанатов гости совсем не напоминали. Каких-либо общих отличительных признаков, типа одинаковых курток с идентификационных надписями на спине, у них тоже не наблюдалось. Все это выглядело очень и очень загадочно.

Сильное любопытство пассажиров с пытливым взглядом разжигали и таинственные картонные коробки с озорными почти новогодними вензелями и надписями «Наши деды победили и мы победим!». Эти кубы ребята либо держали в руках, либо ставили на пол станции, выкладывая из них мини-баррикады.

Что же находилось в массивных коробах? Видимо, нечто презентативное, вроде дорогих подарков от имени городских или районных администраций, пославших ребят на столичные торжества.

Те, кто никогда не бывал в мозаичном дворце станции метро «Киевская-Кольцевая», вряд ли сможет представить себе всю живописность происходящего на ее платформе в тот день: красочные панно, прославляющие советский эдем, роскошные чугунные люстры, тысячи румяных, улыбающихся молодых лиц, не обезображенных интеллектом, смех, шум, шутейная давка — одним словом Праздник. Настоящий Праздник.

Чуть позже, ближе к вечеру, телевидение показало, что в рамках какого-то официального праздника в Москве было проведено многолюдное шествие российской молодежи, приветствующей Генеральную Линию. Красивые юноши и девушки шли по проспектам с трехцветными полотнищами и транспарантами. А в заключительной части торжеств ребята устроили марш позора с крушением портретов плохих предпринимателей и срамящих страну оппозиционных политиков. Эта акция бичевания врагов народа смахивала на швыряние гитлеровских знамен и штандартов к подножию мавзолея Ленина во время легендарного июньского Парада Победы 1945 года. Но своей фальшью, массовостью, молодым задором (не снившимся советским демонстрациям 70-80 годов), здоровым оптимизмом кремлевский перформанс напоминал кое-что другое.

Чтобы понять, откуда в нашей литературоцентричной стране растут ноги подобных грандиозных мероприятий, долго думать не надо. Это же – не что иное, как вторжение абсурда Владимира Георгиевича Сорокина в нашу обыденную жизнь! Вполне возможно, что и наоборот, но факт остается фактом: слияние литературы и реальности в тот день свершилось. Недаром умные люди, типа Борхеса, всегда твердили, что любое сказанное слово, а тем более написанное, всегда оказывает значительное воздействие на мир, находящийся вне текста. И тут уж приходиться призадуматься, а кто собственно сегодня Сорокин — концептуалист или экстремист-диссидент. Как-то очень гармонично одно с другим сочетается.

В рассказе Сорокина «Моноклон», главный герой, московский пенсионер, с восторгом наблюдает из окна
своей квартиры лавинообразное шествие тысяч молодых людей в космических скафандрах, марширующих по Ленинскому проспекту. Их политическое движение называется «Мы вместе». Старикан любуется движением, восторгаясь: «Космонавтики, космонавтики!» Ему доставляет удовольствие созерцать эту реку здоровья, силы и правильного мировоззрения. Пенсионер олицетворяет суть основы ментального мейнстрима современной России: способность принимать ослепительную демонстрацию и отвергать отвратительную констатацию фактов
окружающей реальности. Для него, как и для миллионов подобных «потребителей», важнее всего четкая, бесперебойная работа качественного телевизора. Но изнанка этого великолепного фрака оборачивается катастрофой: в его квартиру является некий Моноклон, человек-ящер. Без особых рассуждений монстр всаживает острие кирки в задний проход пенсионера и оставляет героя рассказа умирать, разглядывая шествие космонавтов из организации «Мы вместе». Вот и найди здесь, границу, разделяющую литературный экстремизм и концептуальный абсурд!

В другом, не менее мастерском, но более раннем рассказе «Заплыв» происходит нечто похожее: сотни специально натренированных водоплавающих солдат войск речной агитации двигаются по широкой реке, выкладывая факелами абсурдную цитату — «Одним из
важнейших вопросов современного целевого строительства боро является вопрос своевременного усиления контраста». Миллионы людей, стоящие на гранитной набережной, ликуют, наблюдая это грандиозное зрелище. Буквы медленно и бесшумно скользят по водной глади, пока у одного из пловцов, героя рассказа, не расходиться шов железного факела, выпуская горящее топливо. Солдат-пловец героически погибает, в буквосочетании происходит сбой, буквы и слова распадаются. Перед стоящими на набережной зрителями появляется новая фраза: «Одним из важнейших вопросов современного целевого строительства боро являлся я»

Финал у обоих рассказов скверный: пенсионера со зверской деловитостью убивает монстр, напоминающий одновременно агента спецслужб и русского классического гангстера; пловец гибнет в массовой эйфории показного патриотизма.

Кремлевские перформансы сближает с рассказами Сорокина полное отсутствие, по крайне мере для отстраненного наблюдателя, мотивации коллективных действий. В «Заплыве» — это бессмысленное представление дурацкой цитаты, в шествии путинской молодежи — мегамассовое прославление и посрамление людей, о которых демонстранты, скорее всего понятия не имеют. Главное – процесс и массовость.

Все это здорово, однако, надо помнить, что участник акции или ее активный зритель всегда является потенциальной жертвой массового бессмысленного мероприятия. По крайне мере, в сорокинском контексте. А литература, как мы могли убедиться, всегда связана с реальностью тугим узлом.

Но все-таки, что находилось в тех квадратных картонных коробках, что доставила в Москву молодежь с активной жизненной позицией? Возможно, ребята привезли новенькие телевизоры, из которых чуток позже выложили гигантский, с двадцатиэтажный дом, экран для трансляции выступления Президента. Впрочем, это уже материал для нового рассказа Владимира Сорокина…

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Особенная стать. О книге Всеволода Бенигсена «ПЗХФЧЩ!»
На пятерочку! О книге Дмитрия Быкова «Календарь 2»
Финт Челубея. О книге Захара Прилепина «К нам едет Пересвет»
Последний дефицит. О книге Фридриха Горенштейна «Искупление»

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>